Что ж я, не человек, что ли? Небось тоже устанешь.
Чему ж ты дивуешься?
Да, я в девках страсть сильна была, — сказала, опять не утерпев, Катерина Львовна. — Меня даже мужчина не всякий одолевал.
Ой, пусти кольцо: больно!
У меня, Сергей, нет никаких книжек: не читаю я их.
Ну это ты… не то совсем. Мне вот, когда б я себе ребеночка бы родила, вот бы мне с ним, кажется, и весело стало.
Что это ты мне тут про свое сердце сказываешь? Мне это ни к чему. Иди ты себе…
Ты чего? чего? Чего ты пришел ко мне? Я за окно брошусь.
Пусти, — говорит, — я тебе совестью заручаюсь, что еще худого промеж нас ничего не было.
Ну что ж, — отвечала Катерина Львовна, — и то правда, поди пошли его: я его чаем тут напою.
А ты сох же по мне, Сережа?
Как же ты сох? Расскажи мне про это.
Отчего ж я этого, Сережа, не чувствовала, что ты по мне убиваешься? Это ведь, говорят, чувствуют.
А ты для чего песни пел, если тебе по мне скучно было? что? Я ведь небось слыхала, как ты на галдарее пел.
Посмотри, Сережа, рай-то, рай-то какой!
Да ну, полно тебе все об этом.
Что ты это мне все про такое толкуешь?
Ну, уж я знаю, как я тебя и купцом сделаю и жить с тобою совсем как следует стану. Ты только не печаль меня попусту, пока еще дело наше не пришло до нас.
Нет, не надо, не надо! Ты приляг тут… не отходи далеко.